Мощи святых. Князь олег рязанский Тогда же князь олег рязанский

Благодаря дипломатическому искусству Олега Ивановича Рязанское княжество смогло не только выжить, но и сохранить свою самостоятельность. На службу к нему шли самые разные люди. Это были и служилые московские бояре, и ордынцы, и остатки половцев. Некоторые потомки половецких ханов стали родоначальниками дворянских фамилии, например, Кобяковы.

Юному князю досталось тяжелое наследство. Уже сто лет с лишним Русь находилась под монголо-татарским игом. С восточной стороны по ее землям время от времени проносились татары, разорявшие города и села и уводившие в плен огромное количество людей. Однако в середине XIV века, в период феодальной раздробленности Золотой Орды, ее позиции, в том числе и в отношениях с Русью, стали ослабевать.

Набравшее силу Московское княжество в годы правления Дмитрия Ивановича (1359-1389) начинает претендовать на роль центра объединения русских земель. На ту же роль претендовало и Великое княжество Литовское, образовавшееся в то время, когда русские князья отстаивали свою землю от монголов. Князь Миндовг, к 1340-м годам объединив литовские земли, начал экспансию на юг и юго-восток, где проживало славянское население. Ресурсы у Литвы были невелики, но территория Руси в условиях феодальной раздробленности была для нее привлекательной и доступной целью.

Ставший в начале XIV века во главе Великого княжества Литовского Гедимин (1316-1341) подчинил себе западные и южные русские земли: Полоцк, Брест, Витебск, Минск, Турово-Пинскую землю, Волынь. В результате Великое княжество Литовское начинает приобретать черты скорее литовско-русского государства, чем литовского. При сыне Гедимина Ольгерде (1345 -1377) в Литовское княжество вошли Киевская, Переяславская, Чернигово-Северская и часть Смоленской земель.

Политика Ольгерда существенно отличалась от политики его отца. Если Гедимин был больше «русским», нежели «литовским» князем, то Ольгерд - более «литовским», а претензии его на владение русскими землями предполагали привилегии для собственно литовской знати. Орда использовала противоречия между населяющими Литву народами, в частности, требуя дань лишь с традиционно русских территорий, ставя их, таким образом, как бы на нижнюю ступень в составе Великого княжества Литовского.

В Литве ко времени вокняжения Ольгерда утвердилось православие, так как она в основном состояла из православных русских жителей, а русский язык стал государственным языком Литовского княжества. Сам Ольгерд до конца своих дней оставался язычником, но его сыновья, активно участвовавшие в политической жизни и Литвы, И Руси, в большинстве своем были православными христианами.

В XIV веке в Литве считали, что она является единственной законной наследницей Киевской Руси. Эта позиция была четко выражена князем Ольгердом, который в 1358 году заявил: «Вся Русь должна принадлежать Литве». А московские князья, будучи прямыми потомками киевских князей, считали, что западные и юго-западные земли бывшего Древнерусского государства принадлежат им.

В результате противостояние двух центров собирания русских земель - Москвы и Литвы - стало нарастать. Это вылилось в усиление давления на Рязанское княжество, в том числе и со стороны Золотой Орды. Рязанское княжество как бы оказалось между молотом и наковальней. Олег Иванович, противодействуя тройному давлению, добивался усиления Рязанского княжества за счет подчинения пограничных с Рязанью княжеств - Муромского, Пронского, Козельского, Он проводил достаточно гибкую политику, сочетавшую твердость с готовностью к компромиссу, стремление уклониться от прямого столкновения с противником в невыгодных для Рязани условиях. Но не всегда это удавалось.

Великое княжество Литовское, пользуясь ослаблением Руси монголо-татарским нашествием, усиливало на нее нажим. При этом литовские князья часто действовали в союзе с Ордой. Непростые взаимоотношения Руси, Орды и Литвы еще более осложнялись политикой Константинополя, который продолжал утверждать на Руси митрополитов, а русская митрополия продолжала оставаться частью Константинопольского патриархата. Константинопольская патриархия, недовольная претензиями Москвы, поддерживала отнюдь не православные структуры. Так складывается неафишируемый блок «Константинополь - Вильна - Орда Мамая».

Противодействуя давлению Московского княжества, Рязанское княжество оказывало ему сопротивление. Так, дружина рязанского князя Олега захватила город Лопасню (близ современного города Чехов Московской области) и взяла в плен московского наместника. В то же время Рязанское княжество неоднократно выступало на стороне Москвы, помогая московским князьям отражать набеги литовцев. В частности, такую помощь рязанское и пронское войско оказало Москве в 1370 году, когда ее осадил литовский князь Ольгерд. В результате Ольгерд был вынужден отказаться от своих планов и после заключения перемирия отвел свои войска от Москвы.

Совместная борьба сближала Московское и Рязанское княжества, но соперничество между ними все же продолжалось. В 1371 году, когда вспыхнула борьба между Олегом Ивановичем и пронским удельным князем Владимиром Дмитриевичем, московский князь вмешался в эту распрю, выступив на стороне пронского князя. Он направил на помощь удельному пронскому князю отряд во главе с будущим героем Куликовской битвы Дмитрием Боброком. В декабре 1371 года в местечке Скорнищево (современное Канищево) произошло сражение. Олег Иванович потерпел поражение и вынужден был бежать из города.

Победители посадили на рязанский стол Владимира Дмитриевича Пронского. Олег Иванович обратился за помощью к Орде. Ему на помощь пришел татарский отряд под командованием мурзы Салахмира, который помог Олегу Ивановичу вернуть рязанский стол. Вскоре после этого Салахмир перешел на службу к великому князю Рязанскому, принял православие с именем Ивана Мирославича, женился на сестре Олега Ивановича и стал влиятельным рязанским боярином.

Между Москвой и Рязанью был заключен мирный договор, согласно которому стороны обязывались помогать друг другу в случае опасности и мирно устранять разногласия. Этот договор вызвал недовольство татар, и в 1373 году, напав на рязанские земли, они основательно их разорили. А в 1377 году нападение совершил царевич Арапша (Араб-шах), который разграбил и сжег Переяславль-Рязанский. Как при первом, так и при втором нападении татар Москва в нарушение договора помощи Рязани не оказала. Все это было следствием феодальной раздробленности, когда каждый был сам за себя.

Постепенно в русских землях все же формируется желание объединить усилия и покончить с монголо-татарским игом. С 1373 года московский князь Дмитрий Иванович перестал выполнять указы хана и прекратил выплату дани. Многие русские князья оценили это положительно.

В то время как Русь поднималась с колен, Орда слабела. Раздираемая междоусобицами, она раскололась на две враждующие части, границей между которыми являлась Волга. Но если в левобережной части усобицы не прекращались, то в правобережной удалось навести определенный порядок благодаря выдвинувшейся фигуре темника Мамая. Однако в полной мере получить власть Мамаю не удалось, так как он не был чингизидом, а по традиции ханский престол мог занять только потомок Чингисхана. Поэтому ему надо было показать, кто в Орде хозяин, и начать решил он с восстановления господства Орды над Русью. Поводом для этого послужил отказ Московского княжества выполнять ханские указы и выплачивать Орде дань. Летом 1378 года Мамай отправил на Москву войско темника Бегича.

Мурза Бегич знал о сложных отношениях Москвы и Рязани и надеялся, что Рязань займет, по крайней мере, нейтральную позицию, поэтому присоединение рязанского войска к московскому оказалось для него полной неожиданностью.

Объединенное московско-рязанское войско встретило противника на берегу Вожи, притока Оки, длиной 103 километра. Название реки происходит от угро-финского слова «вож», что означает «приток» или «исток».

Битва произошла 11 августа на месте древнерусского города Глебова, названного в честь князя Глеба (в настоящее время село Глебово Городище). Когда татарская конница переправилась через Вожу и ринулась на русских, Дмитрий Иванович с полком двинулся прямо на неприятеля, а с флангов ударили полки московского воеводы Тимофея и пронского князя Даниила. Удары с флангов и в лоб смешали строй ордынской конницы. Началось ее беспорядочное отступление. При бегстве многие воины Бегича утонули в реке. В битве на Воже погибло пять ордынских князей, что свидетельствовало как о значительных размерах войска Бегича, так и о масштабе нанесенного ему поражения. Решающую роль в разгроме Бегича сыграли рязанцы под предводительством Даниила Пронского, который командовал правым флангом объединенного московско-рязанского войска.

Победа на Воже имела историческое значение. Это была первая в истории битва, выигранная русскими у ордынцев. Она укрепила веру русских в свои силы, надежду на скорое освобождение от монголо-татарского ига.

Мстя за помощь Москве, хан Мамай, собрав новые силы, осенью 1378 года напал на рязанские земли. Олег Иванович оказался не готов к отпору и бежал за Оку. Татары захватили Переяславль-Рязанский, разграбили его и подожгли. Опустошив волости и села, захватив множество пленных, они отошли в свои пределы, отомстив таким образом рязанцам за их помощь Москве во время битвы на Воже.

Но Мамай решил наказать не только рязанцев, но и всех русских и серьезно подготовился к новому походу на Русь. Заключив соглашение с великим князем литовским Ягайло, он собрал крупные силы, присоединив наемные отряды осетин, черкесов, а также итальянцев, живших в колониях по берегам Азовского и Черного морей, и летом 1380 года двинулся на Русь. В двадцатых числах сентября Мамай намеревался соединиться с Ягайло и вместе с ним идти на Москву. На свою сторону он пытался привлечь и рязанского князя. Олег Рязанский, потрясенный татарским нападением в 1378 году и связанный договором с Ягайло, не хотел нарушать и добрых отношений с Дмитрием, поэтому занял выжидательную позицию, не оказывая помощи ни Мамаю, ни Дмитрию, но сообщив московскому князю о планах Орды и Литвы.

Получив это известие, московский князь к середине августа сосредоточил в Москве большую рать, а затем повел ее навстречу Мамаю. Его стратегия была основана на нанесении упреждающего удара по ордынскому войску еще до его подхода к русским пределам. Принято считать, что на брань его благословил игумен Троицкого монастыря Сергий Радонежский - родоначальник монастырского общежития на Руси. Фактический перенос в начале XIV века митрополичьей кафедры из Киева во Владимир, а затем в Москву значительно поднял авторитет церковных иерархов в решении светских вопросов.

Как отмечалось ранее, Русская православная церковь освобождалась от уплаты дани Орде. Но вновь поставленных иерархов нужно было утверждать в Орде, что требовало немалых денег. Это делало верхушку Русской православной церкви покорной в отношении к Орде. Поэтому, когда Дмитрий Иванович Московский решил выступить против монголо-татарского гнета, митрополит Киприан, выражая настроение церковных верхов, советовал московскому князю не рисковать и отказал ему в благословении. Церковные же низы были настроены на борьбу с ордынцами. Благословляя князя, Сергий Радонежский выступил выразителем настроений церковных низов.

Благославляя Дмитрия Ивановича на бой и победу, Сергий Радонежский сказал ему (как сообщено в его Житии): «Пойди противу безбожных, и Богу помогающи ти победиши... » Тот факт, что игумен Троицкого монастыря благословил князя, не убоявшись гнева митрополита, имел важное нравственное значение и возвысил его как в глазах современников, так и в памяти потомков.

Традиционно считается, что Сергий не только благословил Дмитрия, но и отпустил с ним в поход двух монахов из своей обители - Александра Пересвета и Андрея Ослябю, разрешив им в нарушение церковных канонов взять в руки оружие и сражаться.

Дмитрий назначил сбор полкам в Коломне, а из Коломны повел свое войско, проникнутое религиозно-национальным настроением, через Рязанское княжество на Дон. Не все верили в возможность победы Дмитрия, и поэтому некоторые постарались уклониться от участия в походе, как это сделали тверской, нижегородский и рязанский князья.

Ссылаясь на отсутствие рязанского князя в войске, возглавляемом Дмитрием, и на то, что до Куликовского сражения и во время него Олег Иванович поддерживал отношения с Мамаем и с Литвой, некоторые считают его предателем общерусских интересов. Но если сопоставить факты и обстоятельства, в которых оказался рязанский князь, то его позицию можно понять.

Поход Мамая на русские земли поставил Олега Ивановича в сложное положение. Согласно договору, подписанному с Москвой, Олег Рязанский должен был выступить на стороне Москвы. В этом случае татары подвергли бы рязанские земли разгрому. Но они еще не оправились от предыдущего ордынского погрома, и его повторение было бы трагедией для Рязанского княжества. А если бы Рязань не поддержала Москву, то Москва наказала бы рязанского князя за невыполнение договора.

Все это вынудило Олега Ивановича вести двойную игру. Обещая помощь Мамаю, князь Олег в то же время тайно предупреждает Дмитрия Ивановича о предстоящем походе Мамая, а с литовским князем Ягайло ведет секретные переговоры о совместных действиях против Москвы на стороне Орды. 1 сентября 1380 года Олег Иванович и Ягайло должны были соединиться у города Одоева и вместе с подошедшим Мамаем идти на Москву. Но Ягайло, не дождавшись рязанского князя и потеряв время, не успел прийти на помощь Мамаю. Возможно, все это было заранее обговорено, поскольку Олег Иванович находился с Ягайло в близких отношениях, будучи женатым на его сестре. Кроме того, на тот момент Ягайло был православным христианином. Как бы то ни было, Мамай, расположившись лагерем на реке Мече, правом притоке Дона, близ литовских владений, напрасно прождал их до 6 сентября, что в конечном итоге привело его к поражению.

Олег Иванович не захотел рисковать своими людьми в борьбе, исход которой не был ясен и занял позицию нейтралитета. Но это был позитивный нейтралитет по отношению к Москве. Он не принял личного участия в битве на Куликовом поле, но не препятствовал тем, кто имел такое желание.

Как принято считать, в войске московского князя находились два инока, посланные Сергием Радонежским, - Александр Пересвет и Андрей Ослябя. По преданию, двигаясь по направлению к будущему месту сражения, иноки остановились на ночлег в месте (ныне село Вослебово), названном в честь Андрея Осляби. После ночлега Ослябя прямиком пошел на поле Куликово, а Пересвет посетил часовню и скит, расположенные на Дмитровской горе. Уходя, он оставил там свой посох.

Утром 8 сентября 1380 года началась битва. В «Сказании о Мамаевом побоище», составленном в стенах Троице-Сергиева монастыря, сохранилось предание: героями Куликовской битвы стали воины-иноки Александр Пересвет и Андрей Ослябя, которых благословил на бой с татарами Сергий Радонежский. Александр Пересвет начал сражение поединком с богатырем-печенегом, в котором оба погибли. В ходе кровопролитного сражения русская армия одержала победу.

Победа на Куликовом поле хотя и не уничтожила монголо-татарское иго, но нанесла удар по Орде, закрепила значение Москвы как национального и политического центра объединения русских земель в единое государство и ускорила процесс распада Орды. Свержение монголо-татарского ига стало лишь вопросом времени.

Во всех русских землях народ радовался победе. Она вызвала национальный подъем, была воспета во многих литературных памятниках, самыми знаменитыми из которых являются «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище». Поэтическая повесть «Задонщина» принадлежит рязанцу Сафонию. В ней выражена главная идея о единстве Русской земли, о Москве как центре ее объединения. Автор воспевает героизм русского народа. В числе воинов, сложивших головы на Куликовом поле, в повести названы 70 рязанских бояр, больше, чем из других княжеств.

В летописях имеются противоречия, касающиеся отношений Москвы и Рязани после Куликовской битвы. Во время битвы и до возвращения (по Рязанской земле) в Москву к рязанскому князю претензий не было. А потом появились. А.Г. Кузьмин считает, что это были позднейшие вставки, отражавшие чью-то заинтересованность «подправить» историю в условиях иной «современности».

Существует легенда, что, возвращаясь после сражения на уликовом поле, великий князь Дмитрий Иванович остановился вблизи Дмитровской горы. Там он встретился с отшельником, который рассказал князю о визите Пересвета и показал оставленный им посох. В честь победы на Куликовом поле великий князь повелел заложить церковь на Дмитровской горе, над рекой Вердой. Посох же должен был стать одной из святынь будущего храма, для того и был оставлен. Позже на этом месте был основан Дмитровский мужской монастырь, где и хранился посох Пересвета до закрытия монастыря в 1924 году. Потом посох передали в Рязанский краеведческий музей. Деревянный посох высотой 142 сантиметра и весом около двух килограммов в настоящее время представлен в постоянной экспозиции «От Руси к России». По заказу Рязанского краеведческого музея-заповедника проведена экспертиза. Она показала, что посох сделан гораздо позднее поведанных здесь событий.

После Куликовской битвы Москва попыталась подчинить себе Рязанское княжество. В 1381 году Дмитрий Иванович вынудил Олега Ивановича подписать договор, по которому рязанцы отказывались в пользу московского княжества от своих владений в верховьях Оки и города Тулы. Разгромленный Мамай тем временем готовился к новому походу на Русь, но был разбит в 1381 году Тохтамышем на Калке и погиб в 1382 году в Крыму оставленный своими союзниками, перебежавшими к Тохтамышу. Тохтамыш, потомок хана Джучи, в 1376 году стал ханом «Ак-Орды», то есть «Белой Орды» (наши летописи ошибочно называют ее «Синей Ордой»). При поддержке Тамерлана, воспользовавшись обстоятельствами, он подчинил себе улус Джучиев.

Желая поднять свой авторитет среди татар, а Русь заставить снова платить дань, Тохтамыш расценивал поход на русские земли как важнейшее средство по «наведению порядка». Собрать русские войска для отпора татаро-монголам не удалось, да и сделать это было труднее, чем в 1380 году. Тогда борьба шла против Мамая, могущественного темника. Теперь требовалось биться с чингизидом, законным ханом.

Русские князья приносили ему вассальную присягу, которую они и по правовым, и по моральным нормам тех времен обязаны были соблюдать.

Совершив быстрый маневр, Тохтамыш 26 августа захватил и разграбил Москву, а на обратном пути его отряды прошли по рязанской земле, опустошая все на своем пути. После поражения Москва и Рязань возобновили выплату дани Золотой Орде. Результаты победы на Куликовом попе, доставшиеся большой ценой, были сведены на нет. Ни Москва, ни Рязань не смогли дать Тохтамышу отпор. «Оскудела Русь ратными людьми», - сообщал летописец.

Не успели рязанцы опомниться от нашествия Тохтамыша, как Дмитрий Иванович решил наказать их за несоблюдение договора и в 1382 году послал на Рязанское княжество войска, которые учинили там погром «пуще... Татарськые рати». В «Повести о нашествии Тохтамыша» говорится о «помощи» хану со стороны рязанского князя Олега. Но это утверждение опровергается фактом разорения Рязани войском Тохтамыша после сожжения Москвы. А.Г. Кузьмин высказывает предположение, что причиной нападения Дмитрия Ивановича на Рязанское княжество была борьба за земли по Оке, а вовсе не месть Олегу за поддержку Тохтамыша. Поддержки-то не было!

В марте 1385 года рязанцы в ответ на нападение Дмитрия Ивановича захватили Коломну, взяв в плен наместника Москвы вместе с большим количествоv бояр. И хотя вскоре Коломна бsла возвращена Москве, Дмитрий Иванович послал на Рязань мощную рать отомстить за набег на московские земли.

Так бы и воевали Москва и Рязань, но здравый смысл брал верх. Через взаимные обиды они все же начали делать шаги навстречу друг другу. Помог им в этом пользовавшийся непререкаемым авторитетом Сергий Радонежский. Дмитрий Иванович попросил его склонить рязанского князя к «вечному миру» ко всеобщей пользе.

В 1386 году игумен в сопровождении нескольких московских бояр прибыл в Переяславль-Рязанский. В ходе переговоров Олег Иванович признал себя «младшим братом» Дмитрия Московского и дал согласие на вечный мир с Москвой. На следующий год договор был закреплен браком Федора, сына Олега, с Софьей, дочерью Дмитрия Донского. Видимо, в этой связи произошел обмен Коломны на Тулу.

В 1389 году Дмитрий Донской скончался. Великим князем стал его сын, Василий Дмитриевич, который женился на дочери литовского князя Витовта. При любых конфликтах Литвы с Рязанью он принимал сторону своего тестя. Начались же они еще в 1386 году из-за Смоленска. Смоленский князь Юрий Святославич был зятем Олега Ивановича, поэтому последний поддерживал его в борьбе с Литвой, которая хотела прибрать к своим рукам этот город. В 1395 году Смоленск был взят литовским князем Витовтом, который в 1397 году напал на рязанскую землю. Но Василий Дмитриевич даже не осудил его за такие действия.

Накопив силы, Олег Иванович в 1400 году берет Смоленск, в который возвращается законный князь - зять Олега Ивановича. Попытки Витовта вернуть Смоленск закончились неудачей. Но в 1402 году сын Олега Ивановича в борьбе с Литвой терпит неудачу и попадает в плен к литовцам. В этом же году Олег Рязанский умирает, не успев довести до конца свои планы и попрощаться с сыном.

Тем не менее, Олег Иванович сумел объединить под своей властью огромную территорию. К XIV веку рассыпалось на мелкие уделы Черниговское княжество. Его северо-восточная часть вошла в состав Рязанского княжества. Многие удельные правители черниговской земли признали над собой верховную власть рязанского князя. Князья елецкие. козельские, новосильские и тарусские ходили в походы на правах младших союзников Олега Ивановича. Таким образом, на западном и юго-западном направлениях власть рязанского князя распространилась на все земли вдоль течения Оки вплоть до ее истоков (в наше время эти земли входят в состав Тульской, Орловской и Липецкой областей).

На юге рязанская граница шагнула далеко в степь и достигла левого берега реки Дон, с одной стороны, и правого берега ее притоков - Хопра и Великой Вороны - с другой (сейчас это территория Липецкой и Воронежской областей). На востоке Олегу Ивановичу подчинились князья мещерские - правители небольших владений по берегам Мокши и Цны. Признавали его власть и муромские князья.

Рост могущества Рязанского княжества нашел отражение в изменении титула его правителя. Со времени княжения Олега Ивановича рязанские князья стали официально именоваться «великими». Ни до, ни после Олега Рязанское княжество не стояло так высоко. Складывается впечатление, что он хотел создать третий центр по объединению русских земель на юго-востоке Руси. Но, осознав, что Москва стала общепризнанным центром объединения русских земель, он сумел подняться до общегосударственного уровня мышления и подписал договорную грамоту, признав себя «братом младшим» московского князя и дав согласие на вечный мир с Москвой. Тем самым он подчинил интересы княжества интересам общерусского дела, которые выражала Москва.

С давних пор исследователей интересовал вопрос: почему центром образования единого Русского государства стала именно Москва? Вслед за В.О. Ключевским обычно указывают на удобное географическое положение Московского княжества, защищенность от набегов ордынцев землями Рязанского княжества, связь по Москве-реке с главными торговыми путями. Но всеми этими преимуществами в еще большей степени обладало и Тверское княжество. И надо согласиться с П.Н. Гумилевым, который указывал на недостаточность подобных аргументов: «Москва занимала географическое положение куда менее выгодное, чем Тверь, Углич или Нижний Новгород, мимо которых шел самый легкий и безопасный торговый путь по Волге. И не накопила Москва таких боевых навыков, как Смоленск или Рязань. И не было в ней столько богатства, как в Новгороде, и таких традиций культуры, как в Ростове и Суздале», - писал он.

Сам он объясняет это тем, что в Москве оказались наиболее страстные, неукротимые люди. И возглавил «новую вспышку этногенеза» пассионарий Сергий Радонежский.

Преподаватель Московского государственного университета Н.С Борисов, специально занимавшийся причинами возвышения Москвы, решающее значение придает искусности политической деятельности московских князей.

A.Г. Кузьмин считает, что в осмыслении причин возвышения Москвы проявляется еще одна тенденция - придать Москве почти что мистические функции и весь процесс централизации увязывать только с судьбой Московского княжества. Он напоминает, что некоторые исследователи еще ранее указывали на то, что движение к консолидации проходило во всех княжествах, в особенности получивших в XIV веке право на титулование «великими», и предлагает учитывать позицию и роль Русской православной церкви. По его мнению, церковь, хотя и была освобождена от ордынского выхода, тем не менее оставалась наиболее важным форпостом подъема этнического самосознания.

Похоронен Олег Иванович в Покровской церкви Солотчинского монастыря, который был построен по его повелению. Недалеко от Солотчинского монастыря супруга князя Ефросинья основала Зачатъевский женский монастырь, прекративший свое существование в XVIII веке. После смерти в 1405 году Ефросинья была похоронена рядом с мужем. В Солотчинском монастыре долгое время хранилась кольчуга Олега, которую после Октябрьской социалистической революции передали в Рязанский краеведческий музей.

Великий князь рязанский с 1350 г., сын великого князя Ивана Александровича. В первый раз летопись упоминает об Олеге 22 июля 1353 г., когда рязанцы ворвались в московские пределы и захватили город Лопасню; "князь же их Олег Иванович тогда был еще млад". Лопасня осталась за Рязанью. В следующие года в Москве начинается какое-то брожение; часть бояр переезжает в Рязань, что обострило отношения между княжествами. В 1358 г. из Орды явился в Рязань царевич Мамат-Хожа для разграничения между Москвой и Рязанью и много грабил там; московский князь все-таки заподозрил, что он действует в пользу Олега, и не пустил его на московские земли. В 1365 г. ханский князь Тагай разграбил рязанскую землю, но Олег настиг его в урочище Войнове, разбил наголову и отнял все награбленное.

В 1371 г. великий князь московский Дмитрий Иванович предпринял поход на Рязань. Причина этого похода неизвестна. Олег был разбит и бежал; Дмитрий захватил в свои руки Рязань и отдал ее Владимиру Пронскому, но зимой того же 1371 г. Олег, при помощи татарского мурзы Салахмира, вновь захватил Рязань в свои руки. Осенью 1377 г. царевич Арапша взял Переяслав; Олег едва избежал плена. В следующем году татары были разбиты рязанцами, при помощи москвитян, на берегах реки Вожи, а в 1379 г. явился Мамай и так опустошил Рязанскую землю, что, по словам летописца, ее приходилось вновь населять. Это повлияло, вероятно, на образ действий Олега во время Куликовской битвы: он вошел в сношение с Мамаем, обещая давать ему такой выход, какой рязанские князья давали при хане Узбеке, а также присоединить свои войска к войскам татарским. С союзником Мамая, князем литовским Ягайлом, Олег заключил формальный договор; но ни Ягайло, ни Олег в Куликовской битве не участвовали. Когда московские войска после победы возвращались домой и проходили через рязанские пределы, рязанцы напали на них и разграбили. Дмитрий московский хотел было идти походом на Олега, но оказалось, что он не виноват, так как в то время был на литовской границе.

В 1381 г. Олег заключил с московским князем договор: Олег считается по отношению к последнему младшим братом и в старшинстве приравнивается к Владимиру Андреевичу Храброму (см.); определены границы между Москвой и Рязанью, причем Талица, Выползов и Токасов отошли к Москве; Олег не должен вступаться в Мещеру, которую великий князь московский приобрел по купле; места, отнятые у татар, остаются за теми кто их отнял; Олег должен сложить крестное целование литовскому князю и действовать по отношению к Литве заодно с великим князем московским; для разбора дел назначается суд смесный, а в случае разногласия смесных судей - третейский. Договор этот был нарушен Олегом уже в 1382 г. Желая избавить рязанскую землю от разорения Тохтамыша, шедшего на великого князя московского, Олег стал на сторону татар, обвел их вокруг рязанской земли и указал брод на Оке. На обратном пути татары все-таки опустошили рязанскую землю; для наказания Олега предпринял поход и Дмитрий Донской. Московские войска, по словам летописца, "землю ему пусту сотвориша", так что Олегу "пущи бысть и татарские рати".

В 1385 г. Олег напал на Коломну и стал одерживать верх над москвитянами, опустошая московские пределы. Дмитрий завел переговоры с Олегом о мире, но мир был заключен только в 1386 г., при посредстве Сергия Радонежского, а в 1387 г. сын Олега, Федор, женился на дочери Дмитрия, Софье. После этого внимание Олега всецело сосредоточивается на татарах и Литве. Олег отправил в Орду заложником сына своего Родослава, но тот в 1387 г. бежал оттуда; следствием этого бегства было нашествие татар на Рязань и Любутск, во время которого сам Олег едва не попал в плен. Нашествия татар повторялись, без видимых причин, и в следующие годы. В 1394 г. татары были разбиты Олегом. В 1396-98 гг. то Олег ходил на Литву, то Витовт - на Рязанскую землю. В 1401 г. Олег предпринял поход на Смоленск и посадил там Юрия Святославича, женатого на дочери Олега; затем отправился в Литву и с большой добычей возвратился домой. Умер в 1402 г.; христианское имя Олега было Иаков, в схиме, перед смертью - Иоаким.

Все мы помним победу русских войск над татарами на Куликовом поле. Описывая это событие, некоторые летописцы обвиняют рязанского князя Олега Ивановича в предательстве за то, что он заключил с ханом Мамаем «пакт о ненападении» и за то, что Рязань вместе с Литвой готова была помогать ему. Как известно, Олег Иванович в Куликовской битве не участвовал. Однако значит ли это, что он предал общерусские интересы?

Между молотом и наковальней

Князь Олег вступил во владение рязанским княжеством после смерти своего отца Ивана Александровича в 1350 г. От роду ему было всего 12 лет. Княжество, которое досталось в удел юному князю, находилось между «молотом и наковальней», то есть между двух опасностей. С юга постоянно исходила угроза татарского нашествия, с запада - угроза набегов с Литвы, в зависимости от которой находились княжества, граничившие с Рязанским. Кроме того, усиливавшееся Московское княжество стремилось расширить свои территории за счёт рязанских земель. Как говорится в народной поговорке: «Куда ни кинь - всюду клин...».

В таких условиях Олег Иванович для того, чтобы обеспечить безопасность своих подданных, вынужден был вести гибкую, уклончивую политику, заключая союзные договора не только с московским князем, но и с татарами. И ничего здесь предательского нет. Заключение и расторжение различных договоров с татарами тогда практиковали почти все русские князья. Да и задолго до этого некоторые князья имели с ними союзнические отношения. Например, святой благоверный князь Александр Невский...

Советник безбожного Мамая?

1380 год. Куликовская битва. Это действительно был один из решающих моментов в отстаивании самостоятельности русских земель. Олег Иванович понимал общерусское значение Куликовской битвы, но понимал и другое - она при любом исходе не могла не сказаться крайне отрицательно на положении рязанского княжества. Выступи он на стороне Московского князя, татары, даже побеждённые, через какое-то время соберутся с силами и пойдут на Москву. А путь их всегда пролегал через Рязань. Уж точно они отыгрались бы на ней за своё поражение. Можно не сомневаться - стёрли бы с лица земли. И тогда Олег Иванович тайно послал своих бояр с воинами на битву. А сам заключил липовый договор с литовским князем Ягайло, шедшим на помощь татарам, и решил стать... советником татарского хана. Так и обозначили его в летописях «советник безбожного Мамая».

Что же рязанский князь ему насоветовал? Вполне вероятно, что именно он насоветовал ему, чтобы Ягайло вступил в бой только после того, как соединится с рязанскими дружинами, которые якобы вместе с литовцами обязательно выступят на помощь татарам.

Как Рязань Литву проучила

Прикрывшись союзным договором с Мамаем и Ягайло, Олег Иванович стал тайно помогать московскому князю Димитрию Ивановичу. И, прежде всего, своевременно уведомил московского князя Дмитрия Ивановича о том, что литовцы выступили на подмогу татарам. Вот как пишет об этом в статье «Куликовская битва» весьма и весьма авторитетный историк Борис Александрович Рыбаков: «Важную весть, какую не могла сообщить степная русская разведка, передал Димитрию рязанский князь Олег Иванович. Его письмо содержало важные и правдивые сведения, определившие весь стратегический расчёт московских полководцев». Вот так - ни много, ни мало, а «весь стратегический расчёт».

Неоценимую помощь московским дружинам оказал Олег Иванович и тем, что, заключив договор с литовцами, вынудил их во время Куликовской битвы выжидать. Чего выжидать? Укрепления своих дружин рязанскими. Ждал Ягайло этого укрепления, да не дождался. А в битву вступить не рискнул. Почему? Задаваясь этим вопросом, историк Ф. Шахмагонов пишет: «Удар литовских войск и без рязанских дружин поставил бы тоже под вопрос исход сражения на Куликовом поле, но Ягайло не тронулся с места. Что же его удерживало? За спиной Димитрия стояла лишь одна сила, которая могла удержать от предательского удара Ягайлу - рязанское войско, Олег Рязанский».

Таким образом вступив в «союзнические» отношения с Литвой князь Олег так умело водил литовского князя за нос, что, в конце концов, и оставил его с носом.

Как сообщается в летописях, Ягайло потом сокрушался о своём неразумии: «Никогда же убо бываше Литва от Рязани учима, ныне же почто аз в безумие впадох».

Общерусский патриот

Результаты Куликовской битвы оправдали политические расчёты Олега Ивановича. Ягайло в бой не вступил, Мамай был разгромлен, рязанское княжество спасено от разорения.

За политическую мудрость, за военные победы над литовцами, которые не раз одерживал Олег Иванович, за отеческое попечение о своих подданных, он остался в памяти рязанцев как самый лучший князь. Не случайно именно Олег Иванович изображён на гербе города Рязани.

Но он был и общерусским патриотом. Закладывая основы присоединения Рязани к Москве, он в 1385 году Олег Иванович заключил с Дмитрием Ивановичем «вечный мир из рода в род». А ведь перед этим он отвоевал у него Коломну, принадлежавшую ранее Рязани, и готов был вернуть все рязанские земли захваченные когда-то Москвой.

Но, принимая в расчёт общерусские интересы, Олег Иванович не стал воевать против Димитрия Ивановича. Он заключил с ним мир, следуя совету преподобного Сергия Радонежского, специально приходившего в Рязань, чтобы примирить князей. Мало того, он породнился с московским князем, женив своего сына на дочери Дмитрия Ивановича.

Родственные отношения вежду рязанскими и московскими князьями весьма способствовали сближению их княжеств и, в конце концов, соединению. Уже внук Олега Ивановича Иван Фёдорович в 1456 году передал рязанское княжение Московскому князю Василию II.

Таким образом, как совершенно справедливо отмечал митрополит Рязанский и Касимовский Симон (Новиков): «Соединившись с Москвой, Рязань честно и верно служила Отечеству, радея об общей пользе русской. Первым, кто заложил основы этого союза, был не кто иной, как великий князь Олег Иванович».

Дата публикации или обновления 01.11.2017

Источник материала: газета "История" (еженедельное приложение к газете "Первое сентября", г. Москва) № 04, 2002 г., издательский дом "Первое сентября".

«Среди современных Димитрию Донскому русских князей замечательна судьба князя Олега Рязанского. Бодрый, способностей выдающихся, он постоянно враждовал с великим князем, и когда Димитрий пошел на Мамая, Олег ссылался с союзником Мамая, королем польским, и не пристал к Димитрию. Незадолго до смерти Димитрия преподобный Сергий Радонежский ходил в Рязань, чтобы примирить Димитрия с коварным и мятежным Олегом. И тут умягчилось бурное сердце: он заключил с Димитрием искренний союз. Вероятно, воздействию... дивного старца нужно приписать перелом, происшедший в жизни Олега.

Пред концом ее, мучимый раскаянием за всё, что было в ней темного, он принял иночество и схиму в основанном им в 18 верстах от Рязани Солотчинском монастыре. Там он жил, нося власяницу, а под ней ту стальную кольчугу, которую не захотел надеть, чтобы оборонять отечество против Мамая. Инокинею закончила жизнь и его супруга княгиня Евфросинья. Их общая гробница в соборе обители. Многие жители Рязани и соседних уездов бывают тут на поклонении иноку-князю и служат по нем панихиду, испрашивая себе его молитв, причем обыкновенно надевают на себя его кольчугу».

В этом рассказе Е.Поселянина легко найти ряд несуразиц. Во-первых, князь Олег во время Мамаева побоища хотя и не участвовал в битве, но стоял с войском своим наготове и кольчугу уж наверняка надевал. Во-вторых, обыкновенно иноки в знак самоуничижения и раскаяния носили под власяницами вериги, которые весили намного больше кольчуги. Даже неподготовленный человек способен долгое время носить кольчугу, не снимая ее, что уж говорить о князе-воине XIV в., сызмальства приученном к тяготам военной жизни?

Стоит задуматься, а не носил ли князь Олег кольчугу, опасаясь за свою жизнь? При этом он не надеялся ни на защиту монастырских стен, ни на собственный монашеский чин. На первый взгляд, мысль нелепая, однако не будем торопиться. Давайте вместе проследим - насколько возможно подробно - жизнь одного из самых ярких князей русской истории XIV - начала XV в. и постараемся разгадать загадку его кончины.

У князя Олега была трудная судьба и посмертная недобрая слава, созданная московскими летописцами и дошедшая до наших дней. Изменник, ставший всё же святым. Князь, которого окрестили «вторым Святополком» на Москве , но которого любили рязанцы, которому они были верны и в победах, и после поражений.

Олег Иванович, сын князя Ивана Александровича (по некоторым данным - великого князя Рязанского) и племянник пронского князя Ярослава Александровича, стал великим князем Рязанским в 1350 г., будучи еще ребенком. В наследство ему досталось княжество, со всех сторон окруженное недругами. С одной стороны - набеги татар, с другой - усиливающееся Московское княжество, с третьей - Литва. Не было покоя и в самой Рязанской земле.

С первых десятилетий XIV в. длилась здесь кровавая распря. В 1339 г. рязанский князь Иван Иванович Коротопол убил своего двоюродного брата Александра Михайловича Пронского, направляющегося в Орду с выходом.

Известно, что только великий князь, чья власть была утверждена Золотой Ордой, мог собирать дань для хана на территории своего княжества. Следовательно, в Рязанской земле шла борьба за великое княжение. Закончилась усобица смертью главных претендентов на великое княжение - Ивана Коротопола Рязанского (1343 г.) и Ярослава Александровича Пронского (1344 г.).

Не сохранилось данных о том, почему великим князем рязанским стал именно Олег Иванович, но понятно, что к моменту его вокняжения никто из его родичей уже не претендовал на титул великого князя. Возможно, все старшие князья были уже убиты.

Усобицы на время закончились, и это позволило Олегу Ивановичу к началу 1350-х гг. замыслить наступление на Московское княжество.

В 1353 г., 22 июня, рязанский военный отряд захватил волость Лопасню, которая когда-то входила в состав рязанских владений. Лопасненский наместник Михаил Александрович был пленен и отведен в Переяславль-Рязанский, а через некоторое время выкуплен московским правительством. По утверждению Рогожского летописца, «князь Олег еще тогды молод был, младоумен, суров и свиреп сыи с своими рязанци, с потаковникы ему с бродни, много зла христианом сътвориша…». Московская летопись упрекает рязанцев в жестоком обращении с пленным наместником: «И биша его и многы пакости ему сътвориша».

Бродни (или бродники) - это казаки, селившиеся на окраинах Рязанского княжества, некая вольница, не мирившаяся с порядками и в то же время нередко поддерживавшая местных властителей.

Лопасня отошла к Рязанскому княжеству. Изменение границ потребовало вмешательства Орды. В том же 1353 г. в рязанских рукописях приводится сообщение о том, что «посол из Орды приходил на Рязань учинить межу московским князьям». Видимо, речь здесь идет о размежевании московских и рязанских земель. Размежевание действительно состоялось - это подтверждает духовная грамота московского князя Ивана Ивановича, в которой называются «места Рязаньская отменная», полученные «в Лопасны места». В числе этих мест оказывается, в частности, «новый городок на усть Поротли».

Олег Иванович стремился усилить свое княжество, подчинив соседних князей. Так, в 1355 г., по свидетельству летописей, произошла смута в Муроме . Власть по решению Орды захватил связанный с Рязанью князь Федор Глебович. С этого времени Муром надолго остается под властью великого князя Рязанского.

Здесь имеет смысл уточнить, что мы подразумеваем, говоря «под властью князя Олега Рязанского». Это не вассальная присяга по западному образцу и не финансовая зависимость (дань). Отношения между князьями на Руси оформлялись в то время договорами и докончальными грамотами. У нас не сохранилось докончальных грамот между князьями Рязанской земли. Однако есть все основания предполагать, что эти грамоты аналогичны дошедшим до нас соглашениям между Дмитрием Ивановичем Московским и соседними князьями.

Докончальная грамота является договором между князьями, самостоятельно хозяйствующими в рамках своего княжества. Самим подписанием этих грамот князья признают власть друг друга. В подобных документах фиксировались границы и подробно регламентировалось хозяйственное взаимодействие между договаривающимися сторонами. Зачастую оговаривалось старшинство одного князя перед другим.

Именно в этом смысле следует понимать выражение «попал под власть» - попал под такую власть, какую старший брат имел над младшим в патриархальной русской семье того времени. Эта власть, оговаривавшаяся в грамотах подробно, не простиралась далее, чем согласованная внешняя политика (вплоть до совместных военных походов).

Причем тот, кто назван «старшим братом» в докончальной грамоте, принимает решения по этой внешней политике, а «младший брат» должен ему подчиниться и, соответственно, в случае совместных военных действий выступить на стороне «старшего брата» (или просто выставить дружину).

Таким образом, поставив на муромский престол дружественного князя и связав его докончальной грамотой, в которой тот признавал Олега старшим братом, рязанский князь получил возможность во время походов усиливать свою армию муромской дружиной. В то же время он, видимо, принял на себя обязательство выступать на защиту Муромского княжества в случае, если тому будет угрожать опасность.

Доказательствами существования подобной докончальной грамоты можно считать то, что во всех важных походах Олега Ивановича участвовал муромский князь, и то, что рязанская и муромская дружины неоднократно совместно выступали против вторгавшихся в их пределы татар.

Под 1356 г. летописи отмечают два события, связанные с Рязанью. Одно из них - поставление в Рязани епископа Василия. Другое известие весьма любопытно и рассказывает о загадочном убийстве в Москве.

3 февраля 1356 г. в Москве произошло убийство Алексея Петровича Хвоста Босоволкова - тысяцкого. «И бысть мятеж велий на Москве того ради убийства. И тако тое же зимы по последнему пути болшии бояре московстии отъехаша на Рязань з женами и з детми».

То есть убийцы тысяцкого - бояре, боровшиеся с ним за власть, в первую очередь Вельяминовы, бежали в Рязань, уверенные, что там их не достанет гнев московского князя.

Тысяцкий в то время ведал в Москве вопросами финансового и судебного надзора, возглавлял городское ополчение. Вельяминов был тысяцким при Семене Ивановиче Московском и стоял за удовлетворение денежных запросов Орды, что приводило к увеличению поборов с горожан. Хвост выступал против проордынской политики (то есть против повышения налогов). Иван Иванович, брат князя Семена, придерживался антиордынской позиции.

Поэтому, унаследовав княжество после смерти Семена, он поставил тысяцким Алексея Петровича.

Позиция Хвоста была по сути популистской. Покуда Иван Иванович не правил и не отвечал лично перед Ордой за недоимки, он поддерживал Хвоста. Однако, став великим князем и отправившись в Орду, он осознал, насколько его власть и сама жизнь зависят от размеров ордынского выхода. Поступок Вельяминова и его сторонников получил одобрение в Орде.

В 1357 г. в Москву из Орды приезжает посол Иткар «про запрос ко всем князем русским». В том же году великий князь Иван Иванович и все русские князья едут в Орду, где в это время произошло убийство Чжанибека и захват власти его сыном Бердибеком. В 1358 г. вернувшийся из Орды Иван Иванович «перезва к себе паки [перезвал снова] дву бояринов своих, иже отъехали были от него на Рязань, Михайло и зять его Василей Васильевич [Вельяминов]».

Согласно Рогожскому летописцу, Иван Иванович принял своих бояр в Орде, а не по возвращении в Москву.

Возможно, что хан напрямую повлиял на решение московского князя и тот вынужден был простить преступников.

Они в конечном счете добились своего: должность московского тысяцкого вновь перешла к Вельяминову. Эта должность так за ним и осталась; вероятно, Иван Иванович Московский убедился, что проордынская политика для него выгодна.

Отметим тот факт, что проордынски настроенные бояре скрывались именно в Рязани. Видимо, рязанский князь в то время был враждебно настроен по отношению к Москве, но находился в хороших отношениях с Золотой Ордой. Этот вывод подтверждается последующими событиями.

В 1358 г. ханский посол Маглет-Хожа явился в Рязанскую землю. Московские летописи пишут, что посол «много в них зла сътвори», после чего «к великому князю Ивану Ивановичю присылал о разъезде земля Рязанскиа, князь же великии не впусти его в свою отчину».

В Троицкой летописи данные события описываются так:

«Въ лето 6866 выиде посолъ великъ из Орды, царевъ сынъ, именемъ Маматхожа, на Рязанскую землю и много въ нихъ зла сътвори, и къ великому князю Ивану Ивановичю присылалъ о разъезде земля Рязанскiа, князь же великiи не впусти его въ свою отчину въ Русскую землю и потомъ на борзе отъ царя въ Орду позванъ бысть Маматхожа, занеже ко царю въ коромолу вниде, и въ Орде царева любовника убилъ, а самъ побежалъ къ Орначю, и гонци постигоша его и яша, и тамо убьенъ бысть повеленiемъ царевымъ».

В Никоновской летописи нет указания на «зло», зато сказано, что посол намеревался «пределы и межи утвръдити нерушимы и непретворимы». Посол был вскоре отозван в Орду и убит там. Никоновская летопись объясняет это тем, что «клевета прииде на него царю».

Видимо, ханский посол действительно намеревался установить (и установил) новые переделы и межи между Москвой и Рязанью, причем сделал это в пользу Рязани, что московские летописцы расценили как «зло». Тогда становится понятно, почему Иван Иванович не пустил посла в свою отчину, а впоследствии, вероятно, московский князь и оклеветал Маглета.

В начале 1360-х гг. у Олега Ивановича появился еще один беспокойный сосед - темник Мамай откочевал со своей Ордой на запад от Сарая, к границам Рязанского княжества.

А в 1365 г. ордынский князь Тагай, укрепившийся в Наручадской земле, совершил набег на Рязанскую землю, выжег Переяславль-Залесский и «плени все власти [волости] и села». Олег Иванович вместе с князьями муромским, пронским и козельским пошел в погоню за татарами и настиг их «под Шишевским лесом на Воине». И «побиша князи рязанстии татар». В результате «злой сечи» Тагай бежал «во страсе и трепете мнозе быв и недоумевся, что сътворити, видя всех татар избиенных, и тако рыдаа и плача и лице одираа от многиа скорби, и едва в малой дружине убежаща».

Кары со стороны Орды в отношении Рязани не последовало, так как Тагай «сам о себе княжаще» «в Наручадской стране» «по разрушении Ординьском», т.е. самочинно захватил власть в Наровчатской земле во время «замятни» в Орде в 1360-1361 гг., и заступаться за него в Орде не стали.

Козельским князем в то время был Иван Титович, сын карачевского князя и зять Олега Рязанского. В родственных отношениях с Олегом Ивановичем находились Дмитрий Корибут (черниговский и новгород-северский князь) и Владимир Пронский. Великий князь рязанский любыми средствами стремился расширить сферу своего влияния, в том числе и путем брачных союзов. Кроме Козельска так или иначе зависели от Рязани новосильские и тарусские князья.

Примечательно, что в московской летописи муромский, пронский и козельский князья названы «князи рязанстии». Видимо, эти князья были связаны с Олегом Ивановичем докончальными грамотами, в которых они признавали его «старшим братом», и, в понимании соседей, их владения входили в Рязанскую землю.

Границы Рязанского княжества в то время проходили по верховьям Дона, у среднего течения реки Воронеж и, возможно, Хопра, не выходя на правый берег Дона. Рязанский князь контролировал торговый путь из Москвы в Сурож и Кафу, который шел через Рязань по Дону. Также под контролем Олега Ивановича находился путь из Москвы-реки через Оку на Волгу. Это был речной путь в Казань, в Булгар и в Сарай.

Вблизи границ Рязанской земли находилось самостоятельное Елецкое княжество, в котором правили представители рода козельских князей. Дружественные или, по крайней мере, добрососедские отношения Елецкого и Рязанского княжеств в то время несомненны.

Насколько мирно в то время уживались Мамай и Олег Рязанский, мы не знаем. Но и упоминаний о набегах татар на Рязань до конца 1360-х гг. нет, в то время как сведения об активных действиях Мамая в русских летописях встречаются с 1361 г.

В 1368 г. состоялся поход Ольгерда на Русь с осадой Москвы. Литовский князь пожег московские посады, но города не взял.

Через два года, в 1370 г., Ольгерд предпринял вторую попытку. В конце ноября он выступил в поход на Москву, «събрав воя многы, в силе тяжце», в сопровождении своих братьев, сыновей, «прочих» литовских князей, смоленского князя Святослава Ивановича «с силою смоленьскою», а также тверского князя Михаила Александровича.

26 ноября произошел бой под Волоколамском. Не взяв города, литовское войско продолжило путь к Москве и 6 декабря осадило столицу. В Москве находился Дмитрий Иванович, а Владимир Андреевич стоял с полком под Перемышлем, «а еще же и къ тому же приспелъ князь Володимеръ Дмитреевичь Пронскыи, а съ нимъ рать князя Олга Рязаньскаго». Ольгерд рисковал оказаться в клещах.

Осада Москвы продолжалась 8 дней, затем Ольгерд «убояся и начать мира просити. Князь же великiи Дмитреи взялъ съ нимъ миръ до Петрова дни, а Олгердъ въсхоте вечнаго мира, а хотя дати дщерь свою за князя Володимера АндрЪевича, еже и бысть. И тако помирився отъиде отъ Москвы и възвративъся въ землю свою, и идяше съ многымъ опасенiемъ, озираяся и бояся за собою погони».

Возможно, эта помощь Москве свидетельствует о некотором улучшении отношений Москвы с Рязанской землей в начале 1370-х гг. Однако в Перемирной грамоте послов великого князя литовского Ольгерда Гедеминовича с великим князем Дмитрием Ивановичем (июль 1371 г.) в «любви и докончаньи» с князем Дмитрием Ивановичем значатся князья Олег Рязанский и Владимир Пронский, оба названные великими. Факт странный.

В Рязанской земле (а Пронск входил в нее) мог быть только один великий князь. Причем решение о том, кто будет великим князем, принимали в Орде. Самовольно, не имея на то законных оснований, москвичи не могли в официальном документе именовать пронского правителя великим князем. Видимо, эта запись отражает конфликт из-за великого княжения между Владимиром и Олегом, аналогичный конфликту между Дмитрием Московским и Михаилом Тверским (за великое владимирское княжение). Таким образом, перемирие с Литвой было заключено в тот момент, когда на руках и у Олега и у Владимира были ярлыки на великое княжение.

Итак, в декабре литовско-тверские войска вторгаются в московские пределы, Москвы взять не могут, но грабят окрестности. На помощь москвичам приходят союзники, в том числе и рязанцы.

Примечательно, что на помощь Дмитрию Ивановичу против Ольгера «рать князя Олга Рязаньскаго» привел именно пронский князь Владимир. Видимо, между Олегом Рязанским и Владимиром Пронским, несмотря на спор из-за великого княжения, не было военного конфликта. Возможно, оба князя надеялись решить спор законным путем в Орде.

Ольгерд в ту же зиму (1370-1371) заключил с Дмитрием Ивановичем и его союзниками перемирие - по июнь. Летом 1371 г. «выиде изъ Орды князь Михаиле Александровичь Тферскыи на великое княженiе, и не сступися ему князь великий Дмитреи Ивановичь, но паче самъ изволи поити въ Орду за свою отчину, нежели сступитися княженiа великаго. Князь же Михаиле Тферскыи въсхоте ити въ столныи градъ Володимерь, зовучи ся князь великiи, и хотяше въ немъ сести на княженiи на великомъ. Они же не прiaшa его и не впустиша его сести на столе, а рекоша ему такъ княженiе великое и не я. Того же лета князь великiи Дмитреи Ивановичь поиде въ Орду месяца iюня въ 15 день».

«И въ то время … прiеxaшa Литва, послове отъ великаго князя отъ Олгерда Литовскаго о миру, и взяша миръ, а за князя Володимера Андреевичя обручиша Олгердову дщерь, именемъ Олену».

Послы Ольгерда явились в Москву около 15 июля. В их приезд было оформлено московско-литовское докончание, продлевавшее перемирие еще на три месяца. Свадьба же князя Владимира с Оленой состоялась зимой, уже после возвращения Дмитрия Ивановича из Орды.

«На ту же осень князь великiи Дмитреи Ивановичь выиде изъ Орды милостью Божiею все по добру и по здорову». Дмитрий Иванович признал себя вассалом «князя Мамая и царя его» - Мухамед-Буляка. Москва обязывалась давать татарам выход, но в гораздо меньшем размере, чем при ханах Узбеке и Джанибеке.

В этот период в рязанской земле происходит борьба Владимира Пронского с Олегом Рязанским за великое княжение. Похоже, в 1370-1371 гг. два претендента на владычество в Золотой Орде раздавали ярлыки на великое княжение русским князьям, причем на Руси еще не было ясности - какой из этих претендентов является легитимным и чьи ярлыки законны.

Московский князь Дмитрий Иванович рискнул применить силу при решении проблемы двух ярлыков. Он просто не пустил своего противника во Владимир, а затем поехал в Орду объясняться. И у него получилось. Власть Мамая в тот момент, видимо, была непрочна, и он нуждался в поддержке Дмитрия Ивановича не меньше, чем сам Дмитрий Иванович в ярлыке.

Уладив вопрос с владимирским великим княжением, Дмитрий Иванович решил аналогичным образом поступить и с двумя ярлыками на рязанское великое княжение. Московский князь поддержал Пронского, потому что Олег Рязанский был слишком сильным противником и неудобным соседом.

«Toe же зимы передь Рожествомъ Христовымъ бысть побоище на Скорнищеве съ Рязаньци. Князь великiи Дмитреи Ивановичь, събравъ воя многи и пославъ рать на князя Олга Рязанскаго, а воеводу съ ними отпусти Дмитрея Михаиловичя Волынскаго. Князь же Олегь Рязанскыи, събравъ воя многы, и изыде ратью противу ихъ. Рязанци же, сурови суще, другъ къ другу рекоша: “Не емлите съ собою доспеховъ, ни щитовъ, ни копья, ниже коего иного оружiа, но токмо емлите съ собою едины ужища кождо васъ, имже взяти начнете Москвичь, понеже суть слабы и страшливи и не крепци”. Наши же Божiею помощiю укрепляющеся смирешемъ и въздыханiемъ, уповаша на Бога крепкаго въ бранехъ, иже не въ силе, но въ правде даеть победу и одолеше. И сретошася Рязанци, и бысть имъ бои на Скорнищеве. И поможе Богъ князю великому Дмитрею Ивановичю и его воемъ, и одолеша, а князь Олегъ едва убежалъ… И седе тогда на княженiи великомъ Рязанскомъ князь Володимеръ Пронскыи».

Во время его княжения в Рязани произошло некое народное возмущение, связанное со сбором дани. Судя по всему, рязанцы не хотели платить Владимиру Пронскому ордынский выход, ожидая, что скоро вернется к власти Олег Иванович и, естественно, возьмет дань повторно.

И они не просчитались. Княжил Владимир недолго: «Въ лето 6880 князь Олегъ Рязанскыи, събравъ воя, приде ратью на Рязань изгономъ, на князя Володимера Проньскаго, и согна его, а самъ седе на княженiи на великомъ». Вернул Олег Иванович свое княжение с помощью мурзы Солохмира из улуса Мохши. После чего Солохмир и еше несколько эмиров этого улуса перешли на службу к рязанскому князю. Об этом сообщается в родословных грамотах потомков Солохмира - Апраксиных, Хитровых и других, а также потомков Шая - Бугаковых, Голицыных, Татищевых и др.

Победив, Олег Иванович «изыма зятя своего князя Володимера Дмитриевича Пронского и приведе в свою волю». Из этой «воли» пронский князь уже не выходил до своей кончины, а умер он зимой 1373 г. Сын Владимира Дмитриевича, Иван Владимирович, был тогда малолетним и вынужден был разделить власть в Пронске со своими родственниками.

В 1373 г. резко обострились отношения рязанского князя с Мамаем: «Приидоша татарове ратью изо Орды от Мамаа на Рязань, на великого князя Олга Ивановеча, и грады его пожгоша и людей многое множество избиша и плениша, и со многим полоном отъидоша в свояси».

Интересно, что, узнав о набеге Мамая на Рязань, Дмитрий Иванович с Владимиром Андреевичем двинули рати к Оке, но не на помощь рязанцам, а для защиты собственных земель. Похоже, Дмитрию Ивановичу, вроде бы недавно уже обо всем договорившемуся с Мамаем, было чего опасаться.

Видимо, к 1373 г. Дмитрий Иванович прекратил платить дань в Орду либо каким-то иным способом вызвал недовольство Мамая. Возможно, Олег Иванович тоже не заплатил татарам. Вероятно, какие-то известия из Орды подтолкнули рязанского князя на этот опрометчивый шаг. Но если он и договаривался с Дмитрием Ивановичем совместно не платить дань, то помощи от московского князя во время набега татар не дождался. Отношения Москвы с Рязанью оставались напряженными.

Однако докончальная грамота 1375 г. между Дмитрием Ивановичем и Михаилом Александровичем Тверским в качестве третейского судьи по спорным делам называет рязанского князя Олега. Выбор, впрочем, закономерный: Олег на то время являлся единственным великим князем, не стоящим ни на стороне Твери, ни на стороне Москвы. Более подходящей кандидатуры для исполнения обязанностей третейского судьи найти было затруднительно.

До 1377 г. в летописях нет упоминаний о татарских набегах на владения Олега Ивановича. Видимо, он вновь стал исправно платить дань. Летом же 1377 г. «перебежа изъ Сине орды за Волгу некоторыи царевичь, именемъ Арапша, и въсхоте ити ратью къ Новугороду къ Нижнему. Князь же Дмитреи Костянтиновичь посла весть къ зятю своему къ князю великому Дмитрею Ивановичю. Князь же великю Дмитреи събравъ воя многы и прiиде ратью къ Новугороду къ Нижнему въ силе тяжце, и не бысть вести про царевича Арапшу и възвратися на Москву, а посла на нихъ воеводы своя, а съ ними рать Володимерскую, Переяславскую, Юрьевскую, Муромскую, Ярославскую; а князь Дмитреи Суждальскыи посла сына своего князя Ивана, да князя Семена Михаиловичя, а съ ними воеводы и воя многы, и бысть рать велика зело. И поидоша за реку за Пиану, и прiиде къ нимъ весть, поведаша имъ царевича Арапшу на Волчьи воде».

После этого известия русские войска «расслабились». Это общеизвестная история. На Пьяне русские войска потерпели сокрушительное поражение от татар Мамаевой орды, которым помогали мордовские князья.

А куда же делся Арабшах? До 1377 г. он правил в Сарае в качестве хана. Затем был изгнан из Сарая Урус-ханом и перекочевал в Наровчат. Можно предположить, что с помощью мамаевых татар мордовские князья попытались избавиться от новоявленного правителя. Быть может, он бежал не только от многочисленной русской армии, но и от мамаевых татар? Тогда становится понятной и удивительная, ничем другим не объяснимая беспечность русских полководцев. Они шли воевать с Арабшахом (Арапшой), и, получив достоверное известие о том, что он бежал, утратили бдительность. О присутствии в Мордовской земле другой монгольской рати - мамаевой, они просто не знали.

Именно Мамаевы татары, внезапно напав, разгромили армию нижегородцев и москвичей, а затем обрушились на ставший беззащитным Нижний Новгород. Для Мамая это была успешная проба сил в начавшейся борьбе с непокорным Дмитрием Ивановичем и его союзниками.

Арабшах же осенью 1377 г. «приходил на Рязань изгоном и много зла сътвори и возвратися в свояси». Новгородско-Софийские летописи сообщают еще, что «татарове взяша град Переяславль Рязанский, а сам князь Олег из рук убежаша изстрелян». Однако удержаться в сурских землях Арабшах, видимо, не сумел. Никаких более поздних упоминаний о нем мы не встречаем.

В 1378 г. на реке Воже в Рязанской земле московский и пронский князья разгромили татарское войско мурзы Бегича, посланное Мамаем. Русскими полками командовали Дмитрий Иванович Московский, Тимофей Васильевич Вельяминов и Даниил Пронский. Олег Иванович в битве не участвовал, но от мести Мамая почему-то пострадал именно он.

В сентябре того же года разгневанный Мамай нанес сильнейший удар по рязанским землям: татары сожгли Переяславль, взяли Дубок. Олег бежал на московскую сторону Оки. Никоновская летопись добавляет: «Олег же Рязанский по отшествии татарьском виде землю свою пусту и огнем сожжену, и богатства его все и имение татарове взяша и опечалился зело, и мало что людей от того же полону татарского избежавше начаша вселитися и желища сотворяти в земле Рязаньской, понеже вся земля бысть пуста и огнем сожжена».

Проходят два года. Татары в это время не беспокоят рязанскую землю. Наступает 1380 год.

Олег Иванович узнает о готовящемся походе Мамая на Русь и, стремясь обезопасить свое княжество, ведет двойную игру: ссылается с Мамаем и Ягайло (посылает к ним своего представителя Епифана Кореева), но одновременно предупреждает Дмитрия Ивановича. Такова официальная версия событий.

Интересно, что в Троицкой летописи, в целом недружелюбно отзывающейся о рязанском князе, нет указаний, что Олег изначально был сообщником Мамая и Ягайлы. Никоновская же летопись прямо указывает на Олега как на инициатора этого «тройственного» союза. Якобы, как только Мамай переправился через Волгу, подошел к устью реки Воронежа и расположил свои войска в рязанских пределах, Олег послал к нему и к Ягайло послов с уведомлением о признании власти ордынского правителя и с предложением действовать совместно. Ягайло откликнулся и отправил посольство к Мамаю.

При этом Олег Иванович и Ягайло якобы рассчитывали, что Дмитрий Иванович, узнав об их соглашении, убежит, а они уговорят Мамая вернуться в Орду и сами разделят - с его ведома - Московское княжество. Судя по «Сказанию о Мамаевом побоище», Олег уступал Ягайле Москву, а себе предназначал Коломну, Муром и Владимир. Мамай ответил, что ему нужна не военная помощь, ему важно, чтобы Литва и Рязань признали владычество Орды. Он потребовал, чтобы ему была оказана честь, и оба князя выслали ему навстречу войска.

Нестыковки в летописи видны невооруженным глазом. Там же, в «Сказании о Мамаевом побоище» сказано, что ордынскому эмиру было уже мало возобновленной выплаты дани «по старине». Мамай хотел не только принудить Русь к еще большей дани, но и изгнать князей, поселиться в лучших русских городах и жить там. Это была программа оккупации и колонизации русских земель. Для ее воплощения Мамай собрал огромную наемную армию.

Нелепо думать, что он позволил бы себя уговорить уйти с завоеванной Руси и добровольно отдал бы ее Ягайло с Олегом. Столь же маловероятно, что Мамаю не нужна была военная помощь, иначе зачем он терял время на ожидание подхода войск Ягайло и Олега Рязанского?

А вот требование признать над собой владычество Орды вполне обоснованно. Литовские князья, захватив часть территории Киевской Руси, отторгли ее от Золотой Орды, не признавали над собой ее власти и не платили ханам дань. Именно поэтому Мамай, как и любой другой ордынский властитель, стремился хотя бы номинально восстановить свою власть над утраченной ранее территорией. И уж не оттого ли так не торопился к назначенному месту встречи Ягайло, что не хотел эту власть признавать, как не признавали ордынской власти в своих владениях его предки - Ольгерд и Гедемин?

Стоит добавить, что «Сказание» было написано в XV в., а около 1430 г. рязанский великий князь Иван Федорович заключил докончание с литовским великим князем Витовтом, в котором присягал ему на верность, тем самым отказываясь от крестоцелования московскому князю.

Резкая характеристика Олега Ивановича в «Сказании» («отступник», «поборник бессерменский») - это скорее реакция на поступок его внука, а всё «Сказание» приобретает характер политического памфлета, написанного по заказу московского князя. Но, тем не менее, события 1380 г. описаны в нем достаточно подробно.

«В то время Мамай ста за Доном, възбуявся и гордяся и гневаяся, съ всемь своим царством, и стоа три недели. Паки прииде князю Дмитрию другая весть. Поведаше ему Мамаа за Доном събравшеся, в поле стояще, ждуще к собе на помощь Ягайла с литвою, да егда сберутся вкупе, и хотять победу сътворити съединого.

И нача Мамай слати къ князю Дмитрию выхода просити, како было при Чанибе цари, а не по своему докончанию. Христолюбивый же князь, не хотя кровопролитья, и хоте ему выход дати по крестьянской силе и по своему докончанию, како с ним докончалъ. Он же не въсхоте, но высокомысляаше, ожидаше своего нечестиваго съвета литовскаго. Олег же, отступник нашь, приединивыйся ко зловредному и поганому Мамаю и нечестивому Ягайлу, нача выход ему давати и силу свою слати к нему на князя Дмитриа».

Итак, попытка урегулировать отношения миром провалилась. И московский князь собирает на бой с Мамаем великое множество русских князей. Заметим, что они шли сражаться вовсе не с Золотой Ордой, не с законным царем. Ведь после победы «на ту же осень князь великий [Дмитрий Иванович] отпустил в Орду своих киличеев Толбугу да Мокшея с дары и поминки».

Тохтамыш после своей окончательной победы над Мамаем «послы своя отпусти … ко князю великому Дмитрию Ивановичю и ко всем князем русскым, поведая им … како супротивника своего и их врага Мамая победи… Князи же русстии послов его отпустиша с честью и с дары, а сами на зиму ту и на ту весну за ними отпустиша … своих киличеев со многыми дары ко царю Тохтамышю».

Русские князья вовсе не ставили перед собой цели выйти из состава Золотой Орды. Битва шла конкретно с Мамаем. Но ради чего? Явно не ради денег, ведь Дмитрий Иванович готов был заплатить дань. Неправильно было бы сводить смысл Куликовской битвы к спору о количестве дани. Если бы дело обстояло именно так, то это была бы битва между Мамаем и московским князем. На деле же с Дмитрием Ивановичем на бой вышли многие русские князья и городские ополчения их городов.

Но давайте подойдем с другой стороны. Мамаева Орда в то время имела поддержку в Крыму; Мамай в какой-то мере являлся крымским «князем». Тому есть доказательства - «Памятные записи армянских рукописей XIV века»: «Написана сия рукопись в городе Крым … в 1365 году, 23 августа, во время многочисленных волнений, потому что со всей страны - от Керчи до Сарукермана - здесь собрали людей и скот, и находился Мамай в Карасу с бесчисленными татарами, и город в страхе и ужасе».

Более поздняя запись: «Завершена сия рукопись в 1371 году во время владычества Мамая в области Крым». И еще: «Написана сия рукопись в 1377 году в городе Крыме во время владычества Мамая - князя князей».

Говоря же о Крыме XIV в., нельзя забывать о роли итальянцев, главным образом генуэзцев, которые оказывали сильное воздействие на крымские и не только крымские события того времени. Цели генуэзцев в отношении византийцев можно выразить словами Иоанна Кантакузина (императора Византии Иоанна VI): «Задумали они не малое: они желали властвовать на море и не допускать византийцев плавать на кораблях, как будто море принадлежит только им».

Отношения генуэзских колоний с Золотой Ордой не всегда были добрососедскими: нападения на пришельцев из Италии совершались при всех ханах конца XIII - первой половины XIV в. - при Токте (1291-1312 гг.), Узбеке (1312-1342 гг.) и Джанибеке (1342-1357 гг.).

Только после гибели Джанибека наступает долгий перерыв в этих нападениях - до 1396 г. Причина тому - новая политика Мамая - любимца хана Бердибека. Уже в 1357 г. генуэзцы, которые в течение почти ста лет своего присутствия в Крыму владели только одной Кафой, основывают свою колонию в Чембало и начинают возводить там неприступную цитадель. В 1365 г. они уже владеют Согдейей (Судаком), где также создают крепость, а затем, не позднее 1374 г., их консульства размещаются в Горзоне (Херсонесе), Ялите (Ялте), Пертинике (Партените), Луске (Алуште), Воспоро (Керчи) - т.е. на протяжении всего побережья Крыма.

Вероятно, Мамай находился в теснейшем союзе с генуэзцами; в частности, его зафиксированные в армянской записи «сборы» в 1365 г. в очередной поход на Сарай проходили, по всей вероятности, при поддержке генуэзцев.

За эту поддержку Мамай мог расплачиваться землями своих крымских владений.

Ко времени Куликовской битвы генуэзские города были неплохо укреплены и содержали весьма значительные, хорошо вооруженные и обученные войска. Кафа по укрепленной площади и количеству населения несколько уступала в то время Константинополю, но была центром причерноморской торговли и транзитной торговли с Востоком.

Проникнув в черноморский регион ради сверхприбылей от торговли на Шелковом пути, генуэзцы постепенно освоили и местные рынки. Политическая раздробленность в Золотой Орде и в державе Хулагидов привели к тому, что поток товаров по Шелковому пути к концу XIV в. сократился и резко выросло значение торговли с ближайшими соседями.

Генуэзцы обращают внимание на богатую Русь. Возможно, именно они были организаторами и спонсорами похода Мамая. В своего рода бухгалтерских книгах Кафы, массариях, нашлись сведения об их переговорах с Мамаем. Генуя в то время располагала огромными средствами, в том числе и для ведения войны. Она была одним из крупнейших банковских центров Европы и успешно применяла свои финансы, торговлю и военные силы для получения еще больших прибылей.

В «Слове о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского» читаем: «Мамай же, подстрекаемый лукавыми советниками, которые христианской веры держались, а сами творили дела нечестивых, сказал князьям и вельможам своим: “Захвачу землю Русскую, и церкви христианские разорю”».

Итак, советники-генуэзцы направляют Мамая на Русь. Слова о разорении храмов связаны скорее всего с угрозой насаждения католицизма.

Во время Куликовской битвы на папском престоле находился Урбан VI (1378-1389), который издал буллу, предписывающую магистру Ордена доминиканцев назначить специального инквизитора «для Руси и Валахии». В булле подчеркивалось, право и обязанность инквизитора, пользуясь всеми средствами, какими инквизиция располагает, искоренять «заблуждения» на Руси.

Тот же папа предложил насильственно обращать в католичество русских на землях, подвластных Литве и Польше, применяя со всей строгостью принудительные меры вплоть до телесных наказаний.

Понятно, что никаких добрых чувств к католикам на православной Руси не испытывали. Генуэзцы же действительно сотрудничали с агентами папы - миссионерами и францисканскими монахами. Для генуэзцев это был выгодный бизнес, но в глазах русских князей и православных священников все они являлись папскими шпионами.

«Фрязи» появлялись в Москве и на Севере Руси уже в первой половине XIV в., как показывает грамота Дмитрия Московского. Великий князь ссылается на старый порядок, «пошлину», существовавшую еще при Иване Калите. Великий князь жалует Печерою некоего Андрея Фрязина и его дядю Матвея. Отдельные купцы, покупавшие у великого князя за большую плату лицензии (откупа), разумеется, не представляли для Руси опасности. Но появление их даже на дальнем Русском Севере свидетельствует о серьезной устремленности крымских «фрязей».

На каких же условиях генуэзцы могли дать Мамаю денег? Ведь к 1380 г. он уже отдал им всё Южное побережье Крыма. Вряд ли итальянцам были нужны еще земли. Возможно, итальянцы откупили у Мамая право сбора ордынской дани с Руси.

Ситуация для Мамая к 1380 г. складывалась не лучшим образом: он потерял контроль над Русским улусом (Московское княжество, а возможно, и другие великие княжества не платили ему дань с 1373 г.), не владел Сараем и нуждался в крупных денежных суммах для продолжения борьбы за господство в Орде.

Генуэзцы имели возможность финансировать крупные военные мероприятия. Вероятно, они дали Мамаю деньги для найма армии. По крайней мере с 1377 г. темник начинает действовать всё более активно и успешно, наносит удары по Руси, подчиняет себе Сурский край, Прикубанье и Северный Кавказ, и, наконец, набирает огромную армию для завоевательного похода на Русь. Скорее всего, выплата Мамаю генуэзцами денег была оформлена в виде откупа.

Откупщик в то время - предприниматель, который вносил в казну крупную сумму, покупая у государства на определенный срок право сбора того или иного налога. Система откупов была выгодна как государству, еще не имевшему столь мощного бюрократического аппарата, чтобы самостоятельно взимать все налоги, так и откупщикам, которые, отдав вперед деньги, получали прибыль с лихвой.

Вспомним, что Иван Калита в свое время откупил право сбора дани в Орду. С тех пор баскаков на Русь из Орды не посылали. Иван Калита и его наследники были откупщиками ордынской дани со значительной части территории Руси; этим объясняется приобретение Иваном Калитой Галича, Белоозера, Углича. Видимо, в трудные для этих небольших княжеств годы, когда они были не в состоянии заплатить ордынскую дань, московский князь уплачивал за них из своей казны, а в счет долга, в полном соответствии с правовыми нормами того времени, забирал в собственность земли - купли. Иначе непонятно, что могло заставить князей продать свою отчину, которая была единственным источником их дохода и власти.

До Ивана Калиты на Руси откупщиками сбора дани в Орду были согдийские и еврейские купцы. Иноязычные, исповедовавшие другую религию, незнакомые с местными условиями, собирая на Руси дань, они действовали как слоны в посудной лавке, что вызывало постоянные антитатарские восстания. Поэтому в конце концов ордынские ханы сочли, что более целесообразно отдать право на сбор дани великим русским князьям. Русские великие князья взаимодействовали с Ордой по той же схеме, как и обычные откупщики, - платили дань из своей казны, а затем собирали бульшую сумму со своих подданных.

Видимо до Руси дошли известия о планах Мамая снова отдать откуп ордынской дани иноземцам. И это, естественно, вызвало бурю негодования не только среди великих князей, терявших существенную часть своего дохода, но и среди простого народа.

И уж не оттого ли не поддержал на Куликовом поле Мамая Олег Рязанский, что он тоже понимал, кто стоит за Мамаем и чем обернется для Руси его победа?

Лишний довод в пользу нашей гипотезы о генуэзских вдохновителях похода на Русь - поведение Мамая после поражения на Куликовом поле: он, как говориться в «Сказании...», «прибеже ко граду Кафе… И собрав остаточную свою силу, и еще хотяше изгоном идти на Русскую землю». И когда по дороге на Русь он был в причерноморской степи перехвачен и окончательно разбит Тохтамышем, «Мамай же прибеже пакы в Кафу … и ту убиен бысть фрязи». Скорее всего, не из-за денег, как говориться в «Сказании...» (откуда бы взялись большие сокровища у дважды разбитого полководца?), но или из желания угодить Тохтамышу, или из мести за погибших на Куликовом поле родичей. Вероятно, генуэзцы разочаровались в своем ставленнике. Он больше не был им нужен, более того, он мог быть опасен - как беглец от законного хана Золотой Орды. Проще всего было его убить.

Но вернемся в конец лета 1380 г. Мамай шел на Русь не спеша, словно давая противнику время для подготовки. Скорее всего, Мамай был уверен, что Олег и Ягайло вовремя подойдут к назначенному месту встречи, а кроме того не сомневался, что их планы неизвестны в Москве. То есть он был заведомо дезинформирован Олегом Рязанским. А вот это уже напоминает сговор московского и рязанского князей против Мамая.

Посланные в поле отряды разведчиков Дмитрия Ивановича сообщили, что выступившее ордынское войско не спешит, «ждет осени», чтобы 1 сентября соединиться с литовцами и рязанцами на Оке. Подошедшая к южным границам Рязанского княжества Мамаева армия остановилась в районе устья реки Воронежа. На бесполезное выжидание ушли три недели. Время для внезапного нашествия было упущено. Русские же рати успели собраться.

Заметим, что разведчики Дмитрия Ивановича должны были пройти через рязанские земли. И если бы Олег Иванович действительно был союзником Мамая, то он бы не допустил утечки информации, а попросту поставил бы кордоны и отловил московских лазутчиков.

Частично собранное в Москве войско «в борзе» двинулось в Коломну, которая была избрана главным местом сбора всех союзных Москве сил. Выдвижение русских войск в Коломну и далее к устью Лопасни за неделю до назначенного Мамаем срока объединения его сил смешало планы наступающих. Ордынцы, узнав о движении русских к Дону и так и не дождавшись войск Олега и Ягайлы, решились наконец выступить навстречу Дмитрию.

Русское войско выступило из Коломны 20 августа. Вскоре оно достигло устья Лопасни, т.е. вышло к месту предполагаемого соединения Мамая, литовцев и рязанцев и перерезало главный Муравский шлях, которым татары обычно ходили на Москву. Затем последовала переправа войска через Оку и его движение в глубь Рязанской земли.

Спрашивается, как рязанский князь, предположительно союзник Мамая, мог спокойно терпеть вторжение в свои земли врага, ведь москвичи вроде бы враги ему? И всё же Олег Рязанский ничего не предпринял, а князь Ягайло, уже подошедший к Одоеву, направил свою армию к Дону, и тоже явно не торопился. Литовскому князю равно не нужен был ни победивший Мамай, ни победивший Дмитрий. Ягайло ждал. Возможно, сговорившись предварительно с Олегом Ивановичем добить победителя.

А тем временем Дмитрий Иванович переправился через Оку и получил весть о том, что Мамай всё еще «в поле стояща и ждуща к собе Ягайла на помочь рати литовскыя». Русское командование тогда, вероятно, приняло решение идти навстречу Мамаю к верховьям Дона.

Во время кратковременной остановки у устья Лопасни к русскому войску присоединились «остаточные вои».

После выступления армии на этом месте был оставлен Тимофей Васильевич Вельяминов, «да егда пешиа рати или конныа поидет за ним [князем Дмитрием], да проводит их безблазно».

По словам Никоновской летописи, великий князь в то время печалился, «яко мало пешиа рати». Эта рать, видимо, не поспевала за конницей и догнала основные силы уже у Дона. Снова заметим, что при активном противодействии Олега Дмитрий остался бы вообще без пешей рати, догонявшей основное войско разрозненными отрядами.

Войско, вступившее 25 августа в пределы Рязанской земли, вероятно, сошло с Муравского шляха и уклонилось в юго-восточном направлении. Очередная остановка была сделана у города Березуя, находившегося в 23 поприщах (около 30 км) от истока Дона. В Березуе к основным силам присоединились князья Ольгердовичи: Андрей с псковичами и Дмитрий с брянцами. Приведенная ими «кованая рать» (тяжеловооруженные воины) усилила армию. В Березуе она пробыла несколько дней, поджидая отставших и «перенимая вестей».

Разведчики сообщили о движении Мамая, не знавшего о местонахождении русского войска, к верховьям Дона, «доколе приспеет нам Ягайло». Стало быть, Олег Иванович, который, разумеется, был в курсе передвижений русской рати, не счел нужным сообщить эти сведения Мамаю.

6 сентября московская рать подошла к Дону в месте впадения в него реки Непрядвы. И на этой заключительной стадии похода соединения литовцев и татар так и не произошло. Зато на берегу Дона к русской армии присоединилась пехота. «И ту приидоша много пешаго воиньства, и житейстии мнози людие, и купци со всех земель и градов». Иными словами, это были обозы и ополчение, которые шли, вновь подчеркнем это, по рязанской земле. Но никакого противодействия со стороны рязанского князя не последовало. И еще: присутствие ополчения в русской армии доказывает важность битвы для русских князей - собрали все силы, какие только могли.

Итак, за 20 дней похода русская рать прошла 300 км. С учетом остановок в Коломне , у устья Лопасни, в Березуе путь к Дону занял 12-13 дней. Численность воинов, составлявших армию Дмитрия Донского, вряд ли превышала 50-60 тысяч человек. Если из этого количества исключить обозных и фуражиров, то численность тактических единиц, непосредственно участвовавших в битве, предположительно составила 40-45 тыс. человек.

Известно, что вместе с армией Дмитрия шли 10 купцов-сурожан: «Князь же великий поиде, поимъ с собою мужей нарочитых, московскых гостей сурожанъ десяти человекъ видениа ради, аще что богъ ему случить, и они имуть поведати в дальних землях, яко гости хозяеве, быша: 1. Василия Капицу, 2. Сидора Олжерьева, 3. Констянтина Петунова, 4. Козму Коврю, 5. Семена Онтонова, 6. Михаила Саларева, 7. Тимофея Весякова, 8. Димитриа Чернаго, 9. Дементиа Саларева, 10. Ивана Шиха».

Знания и опыт этих купцов, ведущих торговлю с крымским полуостровом, - вот что учитывал московский князь. Следовательно, Дмитрию Ивановичу была известна роль итальянцев Кафы в стане Мамая. Видимо, московский князь понимал, что придется склонять к миру не столько самого Мамая, сколько заплативших ему за поход фрязей и что в случае битвы его армии придется столкнуться не только с татарами, но и с крымской пехотой.

О войске Мамая различные летописи повествуют одинаково: «Прииде ордынский князь Мамай съ единомысленики своими и съ всеми прочими князми ордыньскими и съ всею силою тотарьскою и половецкою, и еще к тому рати понаимовавъ: бессермены, и армены, и фрязи, черкасы, и ясы, и буртасы».

Таким образом, кроме тяжелой, элитной конницы («единномысленники и князи ордынские») и легкой половецкой кавалерии, набранной из своих подданных, Мамай нанял конницу в Поволжье (буртасы), в Прикубанье и на Северном Кавказе (черкасы и ясы). Пехотная сила его армии состояла из крымских армян и фрязей и была, видимо, вооружена по заподноевропейскому образцу (ростовые щиты-павезы), длинные копья и доспех, закрывающий практически всё тело у копейщиков первых рядов. Наверняка крымская пехота была снабжена и знаменитыми генуэзскими арбалетами. Такие воины представляли довольно грозную силу.

Вряд ли среди пехотинцев было много собственно итальянцев. Наверное, их количество не превышало нескольких сотен. Но это были наиболее закаленные воины, занимавшие в пехоте посты десятников и офицеров. Судя по упоминанию «Сказания», что предводитель татар наблюдал сражение с холма в окружении больших князей, по-видимому, командиров крупных подразделений (их число в источниках колеблется от трех до пяти), его войско могло состоять из нескольких кулов-полков.

Битва на Куликовом поле занимает в истории России особое место. Именно в сражении с Мамаем впервые за полтора столетия представители различных русских княжеств выступили против врага единым фронтом и сумели сокрушить его, дав мощный толчок процессу дальнейшего объединения русских земель.

Тем не менее единство русских в ту пору было весьма шатким. На стороне Мамая в Куликовской битве также могли и должны были сражаться русские воины, ведомые князем Олегом Рязанским .

Князь Олег Иванович входил в коалицию вместе с Мамаем и литовским князем Ягайлой , планировавшими общими силами разгромить русское войско, ведомое московским князем Дмитрием Ивановичем .

И хотя на Куликово поле князь Олег так и не вышел, не успев соединиться с Мамаем, летописцы на многие столетия закрепили за властителем Рязани клеймо предателя.

Легенда 1380. 10 фактов о Куликовской битве.

Но, в отличие от других знаменитых изменников, ситуация с князем Олегом Ивановичем сложнее, и защитников у него не меньше, чем обвинителей.

Незваный москвич хуже татарина

Родившийся в 1338 году, Олег стал рязанским князем в возрасте 12 лет и в первые годы правления исполнял номинальные функции, поскольку вся реальная власть была сосредоточена в руках бояр.

У Рязанского княжества была весьма сложная судьба. На него пришёлся первый удар нашествия Батыя в XIII веке, причинивший этой земле страшные разрушения. Достаточно сказать, что старинная Рязань не пережила его, придя в запустение. Новой Рязанью стал город, до той поры носивший название Переяславль-Рязанский.

И в последующем Рязани доставалось больше других русских земель. Практически каждое нашествие, каждая карательная экспедиция ордынцев начиналась с разорения пределов Рязанского княжества. Только при правлении Олега Ивановича рязанские земли пережили 12 татарских набегов.

Но едва ли не большей проблемой, чем татары, были внутренние распри между русскими. Рязань наравне с Тверью и с Москвой претендовала на особое положение среди русских земель и готова была за него активно бороться. В 1353 году в возрасте 15 лет молодой рязанский князь отвоевал у Москвы Лопасню, начав личное противостояние с Московским княжеством, которое растянется на три десятка лет.

Рязанский патриот

Междоусобицы русских князей сменялись затишьем, и тогда Олег поворачивал меч против ордынцев. В 1365 году рязанский князь в союзе с Владимиром Пронским и Титом Козельским разбил у Шишевского леса ордынского князя Тагая , одержав одну из первых побед русских над ордынцами более чем за столетие.

Олег Рязанский на малом гербе Рязани (утверждён 29 мая 1779 г.). Commons.wikimedia.org

В 1370 году Олег оказывал помощь московскому князю в тот момент, когда Москва была осаждена литовским войском Ольгерда . Но всё же год спустя между рязанцами вспыхнула новая междоусобица. У Олега Ивановича возник конфликт с зятем, князем Владимиром Пронским. Последний обратился за помощью к московскому князю Дмитрию, приславшему на помощь войско. Итогом сражения стало бегство Олега и потеря им Рязани, которую он, впрочем, сумел вернуть себе уже спустя год.

Политика князя Олега в первую очередь базировалась на защите интересов Рязани. Понятие «русского патриота» в ту пору было весьма размытым. Рязанцы, москвичи, новгородцы, смоляне очень часто встречались друг с другом на полях сражений и не воспринимали себя как единый народ.

Именно поэтому рязанский князь, вступая в союз с Москвой, прежде всего думал о выгоде собственного княжества. А она, эта выгода, выглядела довольно сомнительной.

Поддержка, оказанная Дмитрию, обернулась для Рязани нашествием 1377 года, когда город был разорён ордынским царевичем Арапшей , а в 1379 году новое разорение учинил Мамай, мстивший Олегу за помощь Москве.

Изменник или «двойной агент»?

В итоге в 1380 году, когда Мамай двинулся на Русь с многочисленным войском, намереваясь преподать урок дерзкому московскому князю Дмитрию Ивановичу, Олег занял сторону сильного.

Оценки этого поступка полярные. Те, кто считает Олега предателем, говорят: спасая свои земли и свою власть, он пожертвовал общим русским делом. Защитники возражают — Олег вёл тонкую игру и в итоге помог русским победить.

Во-первых, рязанцы так и не появились на Куликовом поле. Во-вторых, по мнению ряда историков, именно сознательная медлительность Олега не позволила объединиться Мамаю и Ягайле, что поставило бы русских в крайне невыгодное положение. В-третьих, летописцы указывают, что в сражении на Куликовом поле на стороне князя Дмитрия принимали участие десятки рязанских бояр со своими отрядами. Олег, по всей видимости, попросту закрыл глаза на эту «инициативу снизу».

Косвенным подтверждением того, что московский князь не рассматривал Олега Рязанского как предателя, является следующее обстоятельство — после победы на Куликовом поле Дмитрий не осуществлял никаких акций возмездия в рязанских землях. Более того, уже в 1381 году Москва и Рязань заключили союзнический договор, в котором Олег признавал верховенство Дмитрия Ивановича.

«Вечный мир» с Москвой помог заключить Сергий Радонежский

Добрососедские отношения, однако, долго не продлились — воспользовавшись ослаблением Москвы после нашествия Тохтамыша в 1382 году, Олег Рязанский попытался оспорить верховенство Москвы, отняв у неё часть территорий. В 1385 году рязанский князь овладел Коломной.

Междоусобный конфликт окончательно прекратился лишь после дипломатической миссии Сергия Радонежского , убедившего князя Олега прекратить противоборство и заключить «вечный мир» с Москвой. На сей раз Олег сдержал своё слово — до конца жизни с Москвой он больше не воевал. Мирный договор был подкреплён женитьбой сына Олега Фёдора на дочери московского князя Дмитрия Софье.

Вежливый инок. Как Сергий Радонежский узаконил русскую власть.

Летописи свидетельствуют, что до самых последних дней Олег Рязанский оставался одним из самых влиятельных русских князей, что не вяжется с амплуа одного из худших предателей.

Умер князь Олег в 1402 году, приняв иночество и схиму под именем Иоаким в основанном им в 18 верстах от Рязани Солотчинском монастыре. В рязанской земле Олег Иванович остался одним из самых почитаемых князей в истории. Что же касается эпитета «предатель», то, несмотря на всю неоднозначность действий князя в 1380 году, Олег Рязанский заслужил его значительно меньше других деятелей разных эпох, за которыми закрепился этот позорный ярлык.